Бог пещер - Страница 16

К оглавлению

16

Со стороны газеты было бы более разумным прежде, чем печатать эту статью, направить ко мне своего корреспондента. Я проанализировал события так детально, как никто другой, и, быть может, помог бы устранить некоторые неясности в повествовании и тем самым приблизить вопрос к научному разрешению. Итак, попробую дать то единственное объяснение, которое, как мне кажется, способно пролить свет на эту историю. Гипотеза моя может показаться неправдоподобной, но никто не станет утверждать, что она вздорна.

Моя точка зрения такова — а она возникла, как видно из дневника, задолго до моих личных злоключений в расщелине Голубого Джона. Предполагаю, что в этой части Англии имеется огромное подземное озеро, а возможно, даже и море, которое питается великим множеством речушек, проникающих в недра земли через известняковые породы. Там, где есть большое скопление воды, должно быть и ее испарение с последующим выпадением влаги в виде тумана или дождя, а последнее предполагает наличие и растительного мира. Это, в свою очередь, допускает возможность существования животного мира, возникшего, как и подземный растительный мир, от тех же видов, которые существовали в ранний период истории нашей планеты, когда подземный и внешний миры общались более свободно.

Впоследствии в мире подземных глубин развились собственные флора и фауна; изменения коснулись также всяких существ, вроде того чудовища, которое я видел.

Оно могло быть пещерным медведем древнейших времен, невероятно выросшим и изменившимся в силу новых условий. Многие миллионы лет наземные и подземные обитатели жили обособленно и, развиваясь, все больше отличались друг от друга. Но вот в глубине горы образовалась брешь, позволившая одному из обитателей недр выходить через тоннель римлян на поверхность. Как и все обитатели подземного мира, животное утратило зрение, но потеря эта, несомненно, была возмещена развитием других органов. Животное могло находить дорогу наверх и нападать на овец, которые паслись на склонах близлежащих холмов. Что же касается темных ночей, которые чудовище выбирало для своих набегов, то, согласно моей теории, это можно объяснить болезненным воздействием света на выпуклые глаза животного, привыкшего к мраку. Вероятнее всего, яркий свет лампы и спас мне жизнь, когда я очутился с чудовищем один на один.

Таково мое объяснение этой загадки. Я оставляю эти факты на ваше усмотрение. Если вы сможете их объяснить, — сделайте это, предпочтете усомниться, — сомневайтесь. Ваше доверие или недоверие не могут ни изменить вышеизложенных фактов, ни оскорбить того, чья задача в этом мире уже близится к завершению.

Так заканчивается странный рассказ доктора Джеймса Хардкастля.

Доминик Грин
ДЕЛО ИЗ ЗАТЕРЯННОГО МИРА

Осенью 1918 года, когда моя медицинская практика процветала благодаря многочисленным раненым с полей недавней войны, Шерлок Холмс нанес мне визит. Обстоятельства появления моего друга были самыми неожиданными. Преданные читатели журнала «Стрэнд», без сомнения, знакомы с такими приключениями Холмса, как дело о так называемом «королевском скандале» и таинственном отречении от престола в Руритании. Но в последние несколько недель Холмс отчаялся найти хоть какую-нибудь загадку, неподвластную заурядному человеческому уйму, и я начинал опасаться за его здоровье.

Я был занят хирургической операцией над престарелым майором стрелкового полка, которого лечил от скрофулы культи — ногу он потерял в египетской кампании — когда внезапно услыхал призрачный и, как сказано, совершенно неожиданный голос Холмса.

— Простите за столь странный способ вторжения в ваш медицинский кабинет, Уотсон, но мне немедленно требуется ваша помощь.

Я поднял голову, оглянулся, осмотрел комнату: нигде ни следа моего давешнего соседа и товарища. Я уставился на пузырек с настойкой опия, который в этот момент протягивал своему пациенту.

— У майора были сегодня другие дела, Уотсон, — сказал майор. — Я позволил себе занять его место. Разгуливать по улицам в обычном виде для меня нынче опасно.

— Однако… нога, Холмс, — запинаясь, пробормотал я. — Как вам удалось подделать ногу?

— Ах, Уотсон, — бесконечно довольным и тщеславным тоном произнес Холмс, — признайтесь, вы полагали, что у меня с самого начала имелись две ноги.

— Однако, Холмс! — запротестовал я. — Я прекрасно видел, как вы бегали и даже прыгали!

— Неужели, Уотсон? Вы уверены?

— Вы заняты сейчас каким-то расследованием?

— Да, и расследование это связано с делом более диким и жестоким, чем когда-либо мне попадалось. Случаи, когда один человек отнимает у другого жизнь из криминальных побуждений, в порядке вещей, Уотсон; но очень редко случается так, что после жертву съедают.

Даже я, побывавший в Афганистане, пришел в ужас.

— Вы шутите!

— Ничуть, Уотсон. За минувшие семь дней произошло семь нападений на уличных музыкантов в Хэмпстед-хит; все музыканты играли на той или иной разновидности тромбона, и все они, если верить свидетелям, подверглись нападению, доигрывая заключительные ноты «Текстед» Густава Холста. Всякий раз на жертву, судя по всему, нападали сверху, раздавливая и разрывая плоть; кости у жертв были расщеплены, главная же часть тела, а именно голова, чаще всего отсутствовала. Вдобавок, вокруг тел витал запах разложения, как бывает при газовой гангрене.

— Случайная смерть исключена, не так ли? Какая-нибудь повторяющаяся поломка тромбонов…

16